Бунин Александр Юрьевич,
кандидат исторических наук,
доцент кафедры истории
государства и права
Курской государственной сельскохозяйственной
академии имени профессора И.И. Иванова
 

Бунин А.Ю. Курская епархия в период служения архиепископа Курского и Обоянского Стефана (Архангельского): 1911 – 1914 гг. // Наука и религия в современном образовании. Материалы III научно-образовательных Знаменских чтений (13 – 16 марта 2007 г.). В 2 т. Т.1. – Курск: Курск. гос. ун-т, [2008]. – С. 258 – 265. 

КУРСКАЯ ЕПАРХИЯ В ПЕРИОД СЛУЖЕНИЯ АРХИЕПИСКОПА КУРСКОГО И ОБОЯНСКОГО СТЕФАНА (АРХАНГЕЛЬСКОГО): 1911 – 1914 гг.

На современном этапе трансформации государственно-политической и социально-экономической системы России общество переживает духовный кризис, влекущий к утрате большинством россиян национально-культурной самобытности, одним из краеугольных камней которой является православие (уже так искаженного и во многом утраченного в повседневной жизни народа за десятилетия существования Советской власти), и замене ее системой ценностей западной культуры. В связи с этим представляется необходимым обратиться к опыту деятельности Русской православной церкви по сохранению традиционной идентичности государственно-образующей русской нации в условиях кризиса самодержавия в начале XX века. На наш взгляд, в стране в период служения архиепископа Курского и Обоянского Стефана (Архангельского), управлявшего епархией с 4 октября 1911 г. до своей смерти 18 июня 1914 г., была предпринята уникальная попытка смягчения комплекса проблем в социально-духовной сфере жизни курян, заключавшаяся в активизации внешней (социальной, миссионерской, культурно-просветительской) деятельности духовенства.

По инициативе архиепископа Стефана курское духовенство обратилось к опыту социальной деятельности иноепархиальных религиозных сообществ с целью улучшения благотворительного дела в крае. Так, 30 ноября 1911 г. пастырское собрание настоятелей церквей Курска и пригородных слобод поддержало инициативу архипастыря о создании в губернском центре попечительств, организационное строение и характер деятельности которых должны были быть аналогичны функционировавшим в Могилеве попечительским учреждениям (до октября 1911 г. святитель Стефан являлся епископом Могилевским) [1].

На общем собрании пастырей 13 декабря 1911 г. были приняты правила деятельности церковно-приходских благотворительных попечительств Курска. В епархиальном центре учреждалось центральное попечительство (при Курском Знаменско-Богородичном монастыре), в попечительский фонд которого должны были поступать пожертвования Знаменского мужского и Свято-Троицкого женского монастырей, благотворителей, взносы архиепископа и членов, кружечные сборы Знаменской обители. Целью приходских попечительств являлось предоставление помощи малоимущему православному населению Курска. Денежные и натуральные пособия должны были выдаваться постоянно и временно проживающим бедным прихожанам к Пасхе и Рождеству и по мере возможности в течение года. Попечительский фонд могли составить пожертвования частных лиц, отчисления из церковного капитала (до 50 руб. в год), кружечные сборы в церкви. В случае, когда церковные отчисления составляли более 50 руб., то необходимо было испрашивать разрешение епархиального начальства. Если попечительство не могло из-за отсутствия средств оказать помощь прихожанину, то ему дозволялось обращаться за содействием центральному или другому приходскому попечительству [2].

В результате создания городской централизованной системы приходской благотворительности вместо ранее действовавших пяти попечительств в конце 1911 – 1916 гг. в Курске и пригородных слободах функционировали 13 попечительских организаций (при 12 приходских церквях и одном соборе) и одно центральное благотворительное учреждение [3]. Вместе с тем, в 1912 – 1913 гг. в благотворительной деятельности попечительств Курска и пригородных слобод выявились существенные недостатки: многие причты не оказывали систематической ежемесячной помощи неимущим прихожанам (в 1912 г. – 13 попечительств, в 1913 г. – 9), ограничиваясь выдачей единовременных рождественских и пасхальных пособий. Некоторые попечительства, кроме того, не устанавливали специального ежемесячного и кружечного сборов пожертвований [4].

В 1911 – 1914 гг. в Курской губернии центром по координации миссионерской и культурно-просветительской практики духовенства продолжало оставаться преобразованное в 1907 г. Курское Знаменско-Богородичное Миссионерско-просветительное Братство (с 1891 по 1906 г. Братство носило имя преподобного Феодосия Печерского). Оно, согласно новому братскому уставу, преследовало в своей деятельности следующие задачи: «а) вразумление и возвращение в лоно православной церкви заблудших и отпадших чад ее – раскольников и сектантов и б) охранение, утверждение и распространение св. православной веры, истинно христианской нравственности и просвещения в духе учения св. церкви» [5].

В целях предотвращения дальнейшего роста сектантского, старообрядческого, атеистического движений в Курской губернии в 1912 г. управление Братством было децентрализовано, что должно было позволить ему владеть подробной информацией о ситуации на местах, своевременно реагировать на частные запросы. Так, на состоявшемся 27 января 1912 г. совместном заседании Совета Братства и депутатов епархиального съезда духовенства, церковных старост было принято решение о реорганизации миссионерско-просветительского объединения: об открытии районных Братств-отделений (в Курске – Знаменско-Богородичного, Белгороде – Иоасафовского и Рыльске – Серафимовского). 31 января 1912 г. архиепископ Стефан утвердил новый устав Братства и его отделений. Рыльское и Белгородское Братства начали функционировать соответственно 12 и 27 февраля 1912 г. Однако в 1914 – 1915 гг. викарные миссионерско-просветительские Братства лишились управленческой самостоятельности [6].

В 1913 г. увеличился аппарат епархиальной противосектантской миссии (наряду с ней с 1910 г. существовала противораскольническая и противосектантская районно-окружная миссия): выросло число епархиальных миссионеров (с 1-го до 3-х), вводилась также должность помощника епархиального миссионера. Между ними Курская епархия была разделена на три миссионерских района. Эта серия реорганизаций региональной внутренней миссии позволила активизировать ее деятельность в крае [7].

23 ноября 1912 г. съезд благочинных миссионеров Курской епархии принял решение о начале с 1913 г. деятельности благочинной миссии. Благочинные (окружные) миссионеры обязывались сообщать епархиальному миссионеру о появившейся в округе сектантской пропаганде и наблюдать за нею, проводить вместе с приходским священником частные или публичные беседы с сектантами, содействовать открытию приходских кружков ревнителей православия и их миссионерскому образованию. В 1914 г. институт окружных миссионеров действовал во всех 75 благочиниях епархии. Кроме того, в пятом дмитриевском, первом рыльском, первом и третьем обоянском благочиниях были учреждены должности специальных противораскольнических миссионеров [8].

В 1907 – 1916 гг. центрами миссионерской деятельности в Курской епархии являлись также кружки духовенства и мирян. Члены миссионерских благочинных и приходских кружков, созданных в 1907 – 1916 гг., с одной стороны, повышали уровень образования (изучали православное христианское учение, способы опровержения сектантской и «раскольнической» пропаганды); с другой стороны, осуществляли миссионерскую деятельность (организовывали диспуты, проводили частные беседы, выступали с проповедями, поучениями и т.п.) [9].

Устойчивый рост сектантского, старообрядческого и атеистического движений в Курской губернии поставил внутреннюю миссию перед необходимостью изменения тактики в своей деятельности. Если до 1910-х гг. организация миссионерских кружков разрешалась в тех благочиниях и приходах, в которых существовало сектантство или старообрядчество, то впоследствии они создавались повсеместно. Так, епархиальный съезд благочинных миссионеров 22 ноября 1912 г. принял решение об открытии во всех благочиниях епархии пастырских миссионерских кружков и во всех приходах кружков «ревнителей православия». На собраниях благочинных пастырско-миссионерских кружков должны были обязательно присутствовать только клирики (священники, дьяконы и псаломщики). Членами приходского кружка могли стать лица, отличавшиеся высокой религиозностью и преданностью Церкви. Строго оговаривалось, что под ответственностью священника прихода на собраниях приходских кружковцев могли находиться и миряне, в том числе подростки. В охваченных сектантством приходах ревнители православия должны были вести миссионерские апологетические беседы, в остальных местностях – догматические. К июню 1914 г. пастырские миссионерские кружки открылись во всех 75 благочиниях епархии, а также действовали приходские кружки примерно в 250 приходах из 1100 [10].

В 1913 – 1915 гг. обители Курской губернии также проводили активную проповедническую противосектантскую деятельность. В 1913 г. по инициативе архиепископа Стефана большая часть мужских монастырей (Курский Знаменский, Белгородский Свято-Троицкий) и пустынь (Суджанская Белогорская, Путивльские Глинская и Софрониевская) организовала пастырско-миссионерские кружки проповедников, членами которых были иеромонахи, иеродиаконы и приходские священники. В церковных проповедях кружковцы излагали паломникам догматы православного вероучения и нравоучения, объясняли Священное Писание и обличали «заблуждения неверующих». Проводились также внебогослужебные беседы с богомольцами, распространялись среди них хромолитографированные священные изображения, книжки, брошюры, листки, образки и крестики. Так, во время крестных ходов 1913 – 1915 гг. из Знаменского монастыря Курска в Коренную пустынь Курского уезда, пребывания в них паломников члены курского кружка пастырей-проповедников произносили проповеди, ограждавшие богомольцев от влияния «со стороны врагов св. веры православной» и сектантской пропаганды [11].

Тем не менее, деятельность внутренней миссии в Курской епархии оказалась, на наш взгляд, малоэффективной. Во-первых, постоянно увеличивался численный состав курского старообрядчества (по официальным данным в 1908 г. насчитывалось 25000 старообрядцев, в 1914 г. – 26460). Во-вторых, также устойчиво росла численность сектантов (в 1907 г. было зарегистрировано 1024 сектанта, в 1914 г. – 2542); в 1914 г. общины рационалистического и мистического сектантства находились во всех 15 уездах губернии. Кроме того, в 1907–1915 гг. численность православных христиан, перешедших в сектантство, превышала число сектантов присоединившихся к православной Церкви, а количество обращенных в православие старообрядцев составляло – даже в сравнении с бывшими сектантами – незначительное число [12]. Это обуславливалось тем, что развитие института миссионерства в Курской епархии (особенно на приходском и благочинном уровнях) в межреволюционный период было сопряжено со многими трудностями [13].

В кардинально изменившейся в начале XX века религиозной ситуации в России, в том числе и в Курской губернии, выявилась проблема неподготовленности духовенства к пастырско-миссионерской деятельности. В целях приобщения клириков к миссионерству и повышения уровня их профессиональной деятельности в 1910–1914 гг. (особенно в период служения архиепископа Стефана) в Курской епархии установилась практика проведения епархиальных, викарных, уездных, благочинных миссионерских съездов, курсов, собраний духовенства и мирян. Курсисты знакомились с основными постулатами православного, сектантских, старообрядческих учений, с методами проповедничества сектантов, старообрядцев и приемами борьбы с ним. В Курской епархии, кроме того, уделялось внимание подготовке монахов к миссионерской деятельности. Так, в 1914 г. для монашествующей братии Коренной пустыни Курского уезда, организовавшей миссионерский кружок «ревнителей православия», и монахов Софрониевой пустыни Путивльского уезда епархиальные миссионеры проводили миссионерские занятия [14].

Другой проблемой миссионерской подготовки приходского духовенства являлась его методическая необеспеченность – отсутствие у многих пастырей приходов, охваченных сектантством, пособий и руководств по ведению бесед с сектантами. Совет Братства 26 июня 1912 г., отмечая необходимость библиотек для приобретения и пополнения миссионерских знаний благочинных миссионеров, обязал церкви благочинных округов за свой счет открывать библиотеки и пополнять их фонды. Однако учреждение благочинной миссии потребовало полного обеспечения миссионеров благочиний миссионерской методической литературой. Совет Курского Братства в начале 1913 г. разослал во все приходы, в которых появилось сектантское движение, и 19 округов, духовенство которых избрало благочинных миссионеров, составленные организацией миссионерские библиотечки. В 1914 г. Совет Курского Братства приобрел и разослал всем благочинным миссионерам книги, брошюры специально-миссионерского содержания [15].

В 1907 г. в Курской губернии началось возрождение системы проведения религиозно-нравственных чтений, которые стали местными центрами просветительской деятельности духовенства – распространения в православном населении знаний о церковной культуре, культивирования ортодоксально-христианской нравственности. В 1914–1915 гг. они велись почти во всех приходах епархии [16].

В 1910 – 1914 гг. в Курской епархии церковно-просветительскую функцию также выполняли проводившиеся миссионерами, священниками, преподавателями духовных и светских учебных заведений публичные богословские лекции и чтения (их состоялось не менее 30), посвященные догматическим и религиозно-нравственным вопросам, проблемам взаимоотношения науки и религии, христианства и социализма, мировой войны и христианского учения. Контингент слушателей составляли, главным образом, духовенство, учащаяся молодежь, интеллигенция. Например, в течение Великого поста 1913 г. в Курске был проведен ряд религиозно-нравственных лекций и чтений для «интеллигентной публики» [17].

Во время управления Курской епархией архиепископом Стефаном особое внимание уделялось поддержке церковных институтов, осуществлявших в условиях трансформации российской государственности и общества деятельность по сохранению культурно-исторического наследия православия. Одним из таких культурных учреждений стало Курское епархиальное историко-археологическое общество, устав которого был утвержден Синодом 24 августа – 13 сентября 1911 г. Его целью являлось изучение исторических судеб епархии; собирание, изучение и хранение церковно-археологических памятников губернии; распространение среди духовенства и мирян научных церковных исторических и археологических сведений. Председателем организации стал ректор Курской духовной семинарии, протоиерей И.А. Новицкий, заведующим музеем общества – семинарский преподаватель Г.И. Булгаков [18].

В 1911 – 1916 гг. общество осуществляло научно-исследовательскую и издательскую деятельность: изучались памятники архитектуры, письменные источники церковной истории Курского края XVII – XVIII вв. (например, архивы Знаменского мужского монастыря Курска, жизнеописания епископа Белгородского и Обоянского Иоасафа (Горленко), исследовалась жизнь и деятельность знаменитых земляков (в частности, церковного историка и богослова – митрополита Московского Макария (Булгакова). Однако в связи с дефицитом средств оно не смогло продолжать издавать «Документы и дела, относящиеся к жизни и Архипастырской деятельности Святителя Иоасафа, Белгородского Чудотворца». В результате собирательской деятельности общества в 1911 – 1915 гг. в фонды его музея поступило 150 предметов церковной старины (например, памятники древнерусской иконографии, книгопечатания, полотна западных художников, старинная богослужебная утварь), в библиотеку – 65 томов книг и брошюр [19].

Опыт деятельности общества использования на занятиях семинаристов пятого курса музейных экспонатов и их копий в качестве наглядных пособий, проведения в музее учебных экскурсий изучался церковно-научной общественностью России. Так, в декабре 1912 г. церковно-археологическая секция предварительного Московского съезда деятелей музеев поддержала предложение Г.И. Булгакова о том, чтобы во время преподавания семинарского курса археологии использовать в качестве наглядных пособий снимки и слепки принадлежностей православного богослужения, в частности предметов церковной архитектуры и иконографии, находившихся в древлехранилищах духовного ведомства [20].

Итак, в 1911 – 1914 гг. – в период служения архипастыря Стефана на курской кафедре – в крае была предпринята попытка активизировать в обстановке социально-экономических, государственно-политических трансформаций и революционного брожения начала XX века социальную, миссионерскую и культурно-просветительскую деятельность духовенства, направленную на сохранение православной идентичности курян. Однако в целом она оказалась малоэффективной (в регионе устойчиво росли сектантские, старообрядческие, антирелигиозное движения), поскольку к началу прошлого столетия Церковь, несмотря на свое внешнее благополучие и могущество, оказалась за двухвековой синодальный период русской церковной истории ослабленной. Это обуславливалось передачей «решающего голоса в делах Церкви… к светской власти в лице обер-прокурора», повлекшей появление негативных последствий, в частности укоренению среди многих священнослужителей, в том числе и в Курской епархии, взгляда на государство, как главного орудия защиты паствы от «инославного» и атеистического влияний. Возрождение самостоятельной патриаршей Церкви становилось в то время основным условием, как отмечал святитель Стефан незадолго до своей кончины, сохранения ее как важного духовно-нравственного института в жизни православных и «твердого фундамента» российской государственности [21]. В такой ситуации успех внешней церковной деятельности уже зависел, главным образом, оттого, насколько каждый из священнослужителей был проникнут идеей долга пастырского общественного служения.

Примечания

1. Пастырское собрание о.о. настоятелей церквей гор. Курска и пригородных слобод // Курские епархиальные ведомости. 1911. № 50. Ч. оф. С. 469, 470.

2. Правила для церковно-приходских благотворительных попечительств в Курске, принятые на общем собрании Курских пастырей 13 декабря 1911 года // Там же. 1911. № 50 – 51. Ч. оф. С. 482 – 483.

3. Государственный архив Курской области (далее – ГАКО), ф. 20, оп. 2, д. 530, л. 14 об, 16 об; д. 573, л. 9 об; Пастырское собрание о.о. настоятелей церквей гор. Курска и пригородных слобод // Курские епархиальные ведомости. 1911. № 50. Ч. оф. С. 470; Епархиальная хроника // Там же. 1913. № 18 – 19. Ч. неоф. С. 391; Епархиальная хроника // Там же. 1914. № 9. Ч. неоф. С. 205.

4. Епархиальная хроника // Там же. 1913. № 18 – 19. Ч. неоф. С. 391; Епархиальная хроника // Там же. 1914. № 9. Ч. неоф. С. 204 – 205.

5. Журнал № 3 Совета Братства Преподобного Феодосия Печерского от 7 декабря 1905 года // Там же. 1906. № 17. Ч. оф. С. 154 – 157; Журнал Общего Собрания членов Братства преп. Феодосия Печерского от 7 мая 1906 г. // Там же. 1906. № 46. Ч. оф. С. 718, 720; Журнал Совета Братства от 13 октября 1906 года // Там же. 1906. № 46. Ч. оф. С. 724, 729; Журнал общего собрания членов Курского Миссионерско-просветительного Братства // Там же. 1908. № 1. Ч. оф. С. 13 – 14; Отчет о состоянии и деятельности Курского Знаменско-Богородичного Миссионерско-просветительного Братства за 1907 год. Приложение к № 8-му Курских Епархиальных Ведомостей за 1908 г. (часть официальная). С. 9.

6. Епархиальная хроника // Курские епархиальные ведомости. 1912. № 5. Ч. неоф. С. 125 – 126; Общее собрание членов Знаменско-Богородичного Братства при участии отцов депутатов съезда духовенства 27 января 1912 года // Там же. 1912. № 6. Ч. оф. С. 82 – 83; Общее собрание членов Знаменско-Богородичного Братства при участии отцов депутатов съезда духовенства 27 января 1912 года // Там же. 1912. № 6. Ч. оф. С. 83; По епархии // Там же. 1912. № 11. Ч. неоф. С. 253 – 254; См.: Отчет о деятельности Курского Знаменско-Богородичного Миссионерско-Просветительного Братства за 1914 год. (Продолжение) // Там же. 1915. № 43 – 44. Ч. оф. С. 754; Отчет о состоянии и деятельности Курского Знаменско-Богородичного Миссионерско-просветительного Братства за 1915-й год // Там же. 1916. № 41 – 42. Ч. оф. С. 551.

7. См.: Бунин А.Ю. Миссионерская деятельность курского православного духовенства в 1905 – 1916 гг. // Церковь и общество: проблема взаимодействия религиозного и научного знания: материалы II научно-образовательных Знаменских чтений (28 февраля – 3 марта 2006 г.): В 2-х т. Т.1. Курск, 2007. С. 396.

8. Журналы съезда окружных миссионеров Курской епархии // Курские епархиальные ведомости. 1913. № 1 – 2. Ч. оф. С. 13 – 14; Епархиальная хроника // Там же. 1913. № 4. Ч. неоф. С. 93; Отчет о состоянии и деятельности Курского Знаменского миссионерско-просветительного Братства за 1912 – 1913-й годы // Там же. 1914. № 36. Ч. оф. С. 518; Отчет о состоянии и деятельности Курского Знаменско-Богородичного Миссионерско-просветительного Братства за 1915-й год // Там же. 1916. № 41 – 42. Ч. оф. С. 553.

9. См.: Бунин А.Ю. Миссионерская деятельность курского православного духовенства в 1905 – 1916 гг. // Церковь и общество… В 2-х т. Т.1. Курск, 2007. С. 397.

10. Журналы съезда окружных миссионеров Курской епархии // Курские епархиальные ведомости. 1913. № 1 – 2. Ч. оф. С. 12 – 13; Журнал Епархиального съезда духовенства и церковных старост Курской епархии 1914 года // Там же. 1914. № 36. Ч. оф. С. 512; Тимофеев И., священник. Католицизм и сектантство // Там же. 1916. № 23 – 24. Ч. неоф. С. 311.

11. Проповедническая, просветительная и благотворительная деятельность обителей Курской епархии в 1913 году // Там же. 1914. № 20. Ч. оф. С. 272 – 273; Отчет о состоянии и деятельности Курского Знаменско-Богородичного Миссионерско-просветительного Братства за 1915-й год. (Продолжение) // Там же. 1916. № 45 – 46. Ч. оф. С. 613 – 614; Епархиальная хроника // Там же. 1914. № 23. Ч. неоф. С. 507 – 508, 511; Отчет о деятельности Курского Знаменско-Богородичного Миссионерско-Просветительного Братства за 1914 год. (Продолжение) // Там же. 1915. № 46. Ч. оф. С. 891.

12. См., напр.: ГАКО, ф. 20, оп. 2, д. 501, л. 7 – 8; ф. 750, оп. 1, д. 6, л. 17, 27; Журнал Совета Курского миссионерско-просветительного Братства от 14 марта 1907 г. // Курские епархиальные ведомости. 1907. № 19. Ч. оф. С. 328; Журнал № 27-й, Общего Собрания членов Курского Знаменско-Богородичного Братства. от 8-го марта 1915 года // Там же. 1916. № 5 – 6. Ч. оф. С. 51; Отчет о состоянии и деятельности Курского Знаменско-Богородичного Миссионерско-просветительного Братства за 1915-й год. (Продолжение) // Там же. 1916. № 43 – 44. Ч. оф. С. 583, 584.

13. См.: Бунин А.Ю. Миссионерская деятельность курского православного духовенства в 1905 – 1916 гг. // Церковь и общество… В 2-х т. Т.1. Курск, 2007. С. 397 – 398; Годовой отчет о состоянии раскола и деятельности противораскольнического миссионера за 1913-й год // Курские епархиальные ведомости. 1914. № 41. Ч. оф. С. 602 – 603.

14. См.: Бунин А.Ю. Миссионерская деятельность курского православного духовенства в 1905 – 1916 гг. // Церковь и общество… В 2-х т. Т.1. Курск, 2007. С. 397; Отчет о состоянии сектантства и деятельности православной миссии в Курской епархии за 1914 год // Курские епархиальные ведомости. 1915. № 36. Ч. оф. С. 673; Отчет о деятельности Курского Знаменско-Богородичного Миссионерско-Просветительного Братства за 1914 год. (Продолжение) // Там же. 1915. № 46. Ч. оф. С. 892.

15. См., напр.: Епархиальная хроника // Курские епархиальные ведомости. 1913. № 4. Ч. неоф. С. 93 – 94; Отчет о состоянии и деятельности Курского Знаменского миссионерско-просветительного Братства за 1912 – 1913-й годы // Там же. 1914. № 36. Ч. оф. С. 518.

16. См.: Извлечение из журнала Совета Миссионерско-просветительного Братства, от 12 апреля 1907 г., утвержденного резолюцией Его Преосвященства 7 мая 1907 г. за № 2601 // Там же. 1907. № 23. Ч. оф. С. 402 – 403; Извлечение из журнала Совета Миссионерско-просветительного Братства, от 24 апреля сего 1907 года, утвержденного резолюцией Его Преосвященства, Преосвященнейшего Питирима, Епископа Курского и Обоянского, 10 мая 1907 года за № 2614 // Там же. 1907. № 23. Ч. оф. С. 412; Отчет о деятельности Курского Знаменско-Богородичного Миссионерско-Просветительного Братства за 1914 год. (Продолжение) // Там же. 1915. № 43 – 44. Ч. оф. С. 758; Отчет о состоянии и деятельности Курского Знаменско-Богородичного Миссионерско-просветительного Братства за 1915-й год. (Продолжение) // Там же. 1916. № 43 – 44. Ч. оф. С. 585.

17. См., напр.: Тимофеев И., священник. Натиск сектантства и достойный ему отпор (впечатления и думы) // Там же. 1910. № 26. Ч. неоф. С. 284; Епархиальная хроника // Там же. 1912. № 25. Ч. неоф. С. 611 – 612; Епархиальная хроника // Там же. 1912. № 26. Ч. неоф. С. 642; По епархии // Там же. 1913. № 7. Ч. неоф. С. 159; Отчет о состоянии и деятельности Курского Знаменского миссионерско-просветительного Братства за 1912 – 1913-й годы. (Продолжение) // Там же. 1914. № 37. Ч. оф. С. 535 – 536; Епархиальная хроника // Там же. 1913. № 14 – 15. Ч. неоф. С. 325 – 326; Епархиальная хроника // Там же. 1913. № 16 – 17. Ч. неоф. С. 353 – 354, 356; Журналы Епархиального Съезда духовенства и церковных старост Курской епархии // Там же. 1913. № 27 – 28. Ч. оф. С. 420; Отчет о состоянии сектантства и деятельности православной миссии в Курской епархии за 1913 год. (Продолжение) // Там же. 1914. № 43 – 44. Ч. оф. С. 647; Отчет о состоянии сектантства и деятельности православной миссии в Курской епархии за 1914 год // Там же. 1915. № 36. Ч. оф. С. 672; Годовой отчет о состоянии раскола в Курской епархии и деятельности противораскольнического миссионера за 1914 год //  Там же. 1915. № 24. Ч. оф. С. 453.

18. Журнал № 8 Курской церковной историко-археологической Комиссии // Там же. 1911. № 9. Ч. оф. С. 96; Епархиальная хроника // Там же. 1912. № 5. Ч. неоф. С. 127; Булгаков Г. Открытие Курского Епархиального Историко-Археологического Общества // Там же. 1912. № 8. Ч. неоф. С. 181; Устав Курского Епархиального Историко-Археологического Общества // Там же. 1912. № 11. Ч. оф. С. 175 – 178; Булгаков Г. Торжественное собрание Курского Епархиального Историко-Археологического Общества по случаю столетия со дня рождения покойного Высокопреосвященного Макария (Булгакова), Митрополита Московского, – 19 сентября 1916 года. (1816 – 19 сентября – 1916) // Там же. 1916. № 35 – 36. Ч. оф. С. 414 – 415.

19. Отчет о деятельности Курского Епархиального Историко-Археологического Общества за первые четыре года его существования со дня утверждения его устава (13 сентября 1911 года по 13 сентября 1915 года) // Там же. 1916. № 7 – 8. Ч. оф. С. 77 – 78; То же. (Продолжение) // Там же. № 9. Ч. оф. С. 87 – 93; То же. (Продолжение) // Там же. № 11 – 12. Ч. оф. С. 133 – 135; То же (Продолжение) // Там же. То же (Окончание) // Там же. № 13 – 14. Ч. оф. С. 155; Булгаков Г. Торжественное собрание Курского Епархиального Историко-Археологического Общества по случаю столетия со дня рождения покойного Высокопреосвященного Макария (Булгакова), Митрополита Московского…// Там же. 1916. № 35 – 36. Ч. оф. С. 414 – 415.

20. Отчет о деятельности Курского Епархиального Историко-Археологического Общества за первые четыре года его существования... (Продолжение) // Там же. 1916. № 9. Ч. оф. С. 93; То же. (Продолжение) // Там же. № 11 – 12. Ч. оф. С. 135, 136.

21. Гирченко В.П. Памяти Архиепископа Стефана // Там же. 1914. № 27 – 28. Ч. неоф. С. 593 – 596.